– Религиозные артефакты?!

– Что ты сказал, милый? – На пороге появилась Кармела, натягивающая халат поверх шелковой пижамы.

Она наклонилась поцеловать его в макушку, а затем прошла к шкафу за чашкой, шаркая по плиткам пола розовыми, с меховой опушкой тапочками.

– Да так, ничего… Просто читаю об этих беспорядках в Израиле.

– Они там никогда не успокоятся, – проговорила жена, наливая кофе в свою любимую чашку в форме головы мультяшного слоника с изогнутым хоботом-ручкой. – Пока друг друга не перебьют.

– Похоже на то, – согласился он.

Взглянув на Кармелу без макияжа, со взъерошенными волосами, Берсеи про себя улыбнулся. Столько лет вместе…

Он вновь сосредоточился на газете. Далее в статье говорилось о том, что стремления к официальному и более продолжительному договору о мире между израильтянами и палестинцами вновь отложены в долгий ящик.

– Вечером придешь не поздно?

– Надеюсь, – обронил Берсеи, поглощенный статьей.

Кармела потянула газету вниз, чтобы привлечь его внимание:

– Честно говоря, я надеялась, что, может быть, ты сводишь меня в это новое бистро… Клаудио и Анна-Мария мне его весь вечер нахваливали.

– Конечно, милая. Это было бы замечательно. Может, закажешь столик на восемь?

– А еще перила… найдется у тебя минутка до нашего ухода?

– Плохо дело… – пробормотал Берсеи.

– Посмотрим, – с улыбкой ответил Берсеи.

– Пойду приму душ. – Допив кофе, Кармела вышла.

Берсеи вернулся к статье. Сам того не замечая, он принялся читать вслух.

Внезапно все вокруг как будто замерло. Джованни глубоко вздохнул и в изнеможении откинулся на спинку стула.

Напрашивалось единственное объяснение: к происходящему в Израиле имеет отношение Ватикан. Но это было невозможно. Или нет?

Берсеи попытался выстроить хронологию событий последних нескольких дней. Согласно сводкам новостей, похищение в Иерусалиме имело место в прошлую пятницу. То есть неделю назад. Почти сразу же в Ватикан прибыли и он, и Шарлотта. Она прилетела в Рим в субботу днем, он – в понедельник утром, незадолго до возвращения отца Донована и Сальваторе Конти с загадочным деревянным ящиком.

Ну конечно! Вспомнив об отпечатках волокон плетеной ткани на поверхностных наслоениях объекта, ученый отбросил свои предположения о небрежной выемке оссуария. Теперь он подозревал, что выемка проводилась наспех. Похищение?

Он вспомнил выражение лица Донована, когда тот открыл ящик: беспокойство… и что-то еще промелькнуло в его глазах. Наклейка грузоотправителя «Евростар» на ящике всплыла в его мозгу. Порт Бари – там нашел последнее пристанище святой Николай. Горячая точка для туристов на восточном, Адриатическом, побережье Италии, с прямыми морскими путями в Средиземноморье и… Израиль. Бари расположен в 500 километрах от Рима – меньше пяти часов поездом, подсчитал Берсеи. Но от Израиля – не менее двух тысяч километров.

Для такого рейса нужно сверхскоростное судно. Но со скоростью в двадцать узлов – чуть больше тридцати семи километров в час – можно дойти за пару суток. По скромным подсчетам, двое с половиной суток в море и оставшиеся полсуток – на перевозку по Италии, время транспортировки вполне укладывается в необходимый интервал.

Берсеи вернулся к колонке новостей. Тринадцать израильских солдат убито. Опытные похитители не оставили следствию каких-либо существенных зацепок.

Неужели за такой операцией стоит Ватикан? А как же израильский вертолет? Никак не вяжется. Да и как отец Донован – лицо духовное! – может участвовать во всем этом?

Что же до Сальваторе Конти…

Берсеи взглянул на фоторобот, и в душу стал заползать страх.

А что, если такой вариант: Ватикан купил оссуарий у того, кто его похитил и непреднамеренно стал участником преступления? Даже в этом случае у Ватикана появятся большие проблемы, он может быть втянут в эту грязь как невольный соучастник. Ясно одно: так или иначе, ценные предметы старины, хранящиеся в запасниках Ватикана, имеют сомнительных поставщиков.

Ученый напряженно размышлял, как ему теперь поступить. Может, посоветоваться с Шарлоттой? Или обратиться к властям?

«Нет, без твердых доказательств нелепые обвинения выдвигать нельзя», – сказал он себе.

Положив газету, Джованни подошел к телефону и попросил оператора соединить его с местной подстанцией для звонка карабинерам – военной полиции Италии, патрулирующей улицы Рима с автоматами, словно город находился на военном положении. Молодой мужской голос на том конце ответил, и Джованни попросил к телефону местного детектива. После нескольких кратких уточнений молодой человек сообщил Джованни, что ему следует переговорить с детективом Арманд о Перарди, который будет на рабочем месте не ранее девяти тридцати.

– Могу я оставить ему голосовое сообщение? – спросил по-итальянски Джованни.

На линии раздался щелчок, на несколько секунд все стихло, затем прозвучало мрачное приветствие детектива Перарди. Джованни дождался звукового сигнала, продиктовал сообщение с просьбой встретиться сегодня утром и поговорить о возможном римском следе похищения в Иерусалиме. Также он оставил номер своего мобильного телефона. О Ватикане он решил пока не упоминать – это может только осложнить дело, поскольку Ватикан является суверенным государством. Повесив трубку, Берсеи поспешил наверх одеваться. Он должен торопиться.

Припарковав свою «веспу» на служебной автостоянке за Ватиканским музеем, Джованни быстро прошел через служебный вход галереи Пио.

Когда двери лифта разъехались в коридоре подвального этажа, Берсеи окатила волна паники. Но он очень надеялся, что никому не придет в голову заявиться сюда в такую рань: на часах было семь тридцать две.

Ему очень надо побыть одному. Он не мог втягивать в это Шарлотту. Что, если он ошибается?

Когда он вышел из лифта, коридор будто ожил – Джованни почувствовал себя Ионой в чреве кита. Быстрым шагом он добрался до двери лаборатории и открыл ее «Магниткой». Оглянувшись и убедившись, что коридор пуст, Берсеи нырнул в помещение и направился прямо к рабочей установке.

Гвозди и монеты оставались там же, на подносе. Рядом с ними лежала последняя загадка оссуария – цилиндр со свитком. Было в этом цилиндре нечто особенное, что не давало покоя ученому. Если его предчувствия верны, другой возможности прочесть пергамент у него не будет. И что-то подсказывало ему: ключевую разгадку происхождения реликвии он найдет в тексте.

Тщательное исследование оссуария и останков зародили в душе Джованни небольшие сомнения в том, что происхождение ковчега – Израиль. Хотя камень и состав поверхностного налета были характерны для этого региона. Он бросил взгляд на скелет, разложенный на столе, – кости тоже подтверждали место происхождения останков. В первом веке казни распятием широко применялись в Иудее. В который раз внимательно осматривая оссуарий, Джованни провел пальцами по барельефу с раннехристианским символом Иисуса – вот что обрушило последнюю стену его сомнений.

Все эти убийственные факты указывали прямо на Ватикан. Берсеи сам себя наказал, сразу не разглядев связь. Но это казалось настолько нереальным…

Ученый взял с подноса цилиндр и снял колпачок. Затем вытряхнул свиток. Когда он бережно разворачивал телячью кожу, сердце его бешено колотилось. Окинув быстрым взглядом помещение, Джованни готов был поклясться, что чувствует на себе чей-то взгляд.

Наболевшие вопросы не оставляли его. Как могло такое глобальное открытие столько лет оставаться в тайне? Если кости действительно принадлежат Иисусу – или даже одному из его современников, – почему об этом не сохранилось ни одного исторического свидетельства или документа? И вне зависимости от того, кем был этот человек, как получилось, что Ватикан раскрыл эту тайну только теперь, две тысячи лет спустя?